– Хорошо, – вынужденно согласился Трэш. – Допустим, они лишние. Но что, если я скажу, что вон та женщина не лишняя. И прикажу ее привести. Что ты сделаешь?

– Убью ее, – спокойно ответил Второй.

– Но я же прикажу не убивать, а привести. Мой приказ надо выполнять.

– Она ведь лишняя. Лишних в стае убивают, – прежним удивленным голосом заявил Второй.

– Почему она лишняя?

– Потому что лишняя.

– А эти почему не лишние? – Трэш указал на рекрутированных четырех женщин.

– Эти свои. Они наша стая.

– Но чем отличаются эти тетки от этих?! – повысил голос Трэш, начиная потихоньку беситься из-за непостижимой логики «зама».

Второй, оглянувшись, ответил спокойно:

– Ничем не отличаются.

– Тогда почему мы не можем принимать их в стаю?

– Они ведь лишние. Я заслужил свое вкусное мясо?

– Ты у меня навоз сейчас жрать будешь! – разозлился Трэш.

– Первый, но я не хочу есть навоз! – испугался Второй. – Я хочу есть вкусную еду. Ты обещал. Дай мне ее.

– Ты все еще не выполнил условие договора. Ты должен мне объяснить.

– Но я же объяснил.

– Ничего ты не объяснил. Мне нужно набрать пятнадцать мертвяков. А я набрал только девять, из них четыре женщины. Почему ты не даешь набрать еще шесть женщин?

– Потому что они будут лишними.

– Так. Хорошо, допустим. А можно сделать так, чтобы они не были лишними?

– Второй не знает, как. Второй может брать в стаю только двенадцать. Не считая Первого, но считая себя. Потом начнутся лишние.

– Стоп! Двенадцать? Но здесь только девять, почему ты убиваешь остальных?

– Так еще два есть и я. Первый приказал называть одного Правой Рукой, недавно он назывался Левой Рукой. Другого он называет Третьим Псом. А иногда просто Псом. Я от этого путаюсь.

– Пусть будет просто Пес. Он заслужил быть единственным моим Псом. А Правую Руку будем звать Умельцем. Или нет, пусть будет Ловкачом. Значит, ты их тоже считаешь?

– Конечно, считаю, – признал Второй. – Ну так я заслужил вкусную еду?

– Да заткнись ты хоть на минутку со своей едой. Значит, у тебя лимит в одиннадцать подчиненных?

– Что такое лимит?

– Ты можешь управлять только одиннадцатью?

– Да, Второй умеет заставлять делать полезное. Но только если в стае двенадцать. Если считать Второго и не считать Первого.

– Тринадцатый – лишний? – начало доходить до Трэша.

– Да. Лишний.

– А как сделать тринадцатого не лишним?

– Второй не знает.

– Ты вообще умеешь считать больше двенадцати? Хотя не отвечай. Умеешь прекрасно, раз про тринадцатого вопрос понял.

– Можно мне поесть вкусного мяса?

– Да на уже… лови… подавись, математик хренов…

Итак, что можно сказать по результатам допроса Второго? То, что Трэш нарвался на очередное необъяснимое явление, коими переполнен этот ненормальный мир. Количество членов стаи ограничено тринадцатью особями, включая вожака и «зама». Это, увы, существенно ограничивает возможности.

Ну да ладно – не критично.

Однако надо выяснить причину, чтобы попытаться расширить лимит. Но как? Учить Второго считать? Так он вроде бы и так умеет. Убеждать не убивать новичков? Но вряд ли из этого что-нибудь получится. У «зама» будто в голове намертво забито ограничение по местам. Он просто не в состоянии понять, как это можно терпеть рядом лишнего. Для него их убийство – естественный и неизбежный процесс.

А вот для Трэша – это загадка.

Да для него здесь все сплошная загадка. Взять хотя бы местных туземцев. Он полагал, что со здешним экспедиционным корпусом мало кто из них сотрудничает. Однако нарывается на муров повсюду. Их тут столько, что они считают себя хозяевами этой земли. С преувеличенной наглостью действуют, совсем страх потеряли.

Похоже, за восемь лет, вычеркнутых из жизни Трэша, здесь многое поменялось.

И вряд ли только здесь.

Значит, придется срочно наверстывать потерянные годы. Собирать и собирать информацию. Нельзя тыкаться во все вслепую. Он, действуя наобум, уже едва не погиб. Повезло, что внешники сами не поняли, с чем имеют дело, сильно тупили, тормозили, слишком поздно добрались до машины. Знай они, как обстоят дела, быстро стянули бы в опасный район все живое. И тогда бы Трэша ничто не спасло.

Если он здесь полноценно не освоится, это место так и останется чужим и страшным.

Он очень опасен. Но он здесь не хозяин.

И это надо исправить как можно быстрее.

Мертвячка, приглушенно урча, ползла по тропе. Голая, вывозившаяся в грязи, с прической, превратившейся в комок мусора, скрепленного спутавшимися волосами, она выглядела омерзительно. Ее способ передвижения выдавал крайнюю степень слабости. Трэш уже знал, что такие несчастные особи туземцев не напрягают. Даже голос зараженного столь невеликого уровня не слишком страшен, потому как далеко не разносится и сородичей, как правило, не приманивает.

Поблизости опасностей быть не должно. Здесь, на подступах к поселку аборигенов, зараженных держат в кулаке. Не позволяют слабым сбиваться в стаи, а сильных валят сразу, как появятся. Тут столько стальных мачт с камерами понатыкано, что незаметно можно подобраться только в отдельных местах.

Тропа протягивалась вдалеке от них. Ею охотно пользовались туземцы, по каким-то причинам не желавшие передвигаться на машинах. Вот как эта парочка, за которыми столь целеустремленно ползет мертвячка.

Она бы давно отстала от них, если бы не Трэш. Он, взяв подчиненную под частичное управление, вот уже вторую минуту преследовал аборигенов. Спасибо, что те шагают неспешно. Должно быть, их огромные рюкзаки заполнены вовсе не воздухом или ватой.

Один, обернувшись, предоставил Трэшу возможность разглядеть грубое лицо, поросшее недельной щетиной, после чего ухмыльнулся и сказал:

– Ты глянь, какая краля за мной увязалась.

– Чего это именно за тобой? – не оглядываясь, спросил второй.

– Так бабы за мной по жизни тянутся. Я типа магнит.

– Шкуры за тобой по жизни тянутся.

Первый, не обидевшись, кивнул:

– Все бабы – шкуры. Нормальных не бывает.

– А если и бывают, тебе такие не дадут, – продолжал нарываться второй.

Но собеседник его ничуть не обижался на грубость. Должно быть, такие подколки у них между собой в порядке вещей.

– В этом стабе легче живого мамонта встретить, чем нормальную. А бабенка-то не из начинающих. Вон шишка раздулась как. Похоже, не повезло ей, надолго без жрачки осталась. У них с этого дела ноги отнимаются.